МЕРЫ ПО ДОСТИЖЕНИЮ ЦЕЛЕЙ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ – ЧТО МЫ ПОНИМАЕМ ПОД ЭТИМ ТЕРМИНОМ

Текст и фото: Миина Хуяла

На фотографии изображена (предположительно) труба отопления, из которой поднимается пар. Фото сделано в 2019 году во Владивостоке

МЕРЫ ПО ДОСТИЖЕНИЮ ЦЕЛЕЙ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ

Разумно начать с вопроса, что мы имеем в виду под «устойчивым развитием»? Эквивалент в финском языке – «kestävä» – не всегда используется в том же контексте, что и «устойчивость», хотя эти термины имеют схожее значение. В них присутствует оттенок постоянства, поддержки, и даже нотка «выносливости». Финский термин также включает коннотации «прочный» и «длительный». С экономической точки зрения, устойчивое развитие подразумевает такой рост, при котором человек не «превышает пределы». Прочитав обзор отчета Artist Communities Alliance, написанный Кейтлин Строкош, я взглянула на устойчивое развития с новой стороны, а именно с точки зрения организационной устойчивости резиденций: быть в состоянии поддержать практику финансово, при этом стремясь изменить (или расширить) её. 

Термин «kestävä» в финском языке, как и в английском, имеет отношение к сфере экологии: он означает развитие, происходящее с учетом факторов окружающей среды. Экология и возобновляемость. Я считаю, что этот термин в финском языке не имеет сильной связи с экономической устойчивостью, хотя эту коннотацию не следует исключать. 

В тематическом конкурсе заявок Kone Foundation – благодаря гранту этого фонда наш проект стал возможным – «устойчивое развитие» как экологический термин является одним из ключевых элементов. Приступая к проекту и думая об устойчивости в рамках резиденций, мы не исключаем более широкого контекста. Как говорят многие представители резиденций, все мы являемся частью «экосистемы», включающей множество различных аспектов. Социальные, культурные, экономические и эпистемологические факторы являются частью «устойчивости». И они должны быть рассмотрены с экологической точки зрения. 

Кажется, что изменения для или внутри определенной практики/организации требуют экономической устойчивости – возможности совершать действия и принимать меры в соответствии с пересмотренными планами. Изменения в структурах могут восприниматься как риск. Чтобы уменьшить его, необходимо рассчитать ожидаемые последствия, а также произвести «калибровку» целей и средств, прежде чем принимать решения. Таким образом, «устойчивое развитие» становится ключевым термином во многих смыслах. Мы должны задать себе вопрос: нужно ли нам вообще поддерживать определенную практику? Если ответ да, то как она будет продолжаться? В каких условиях? Возможно, нам вообще следует её прекратить. Мы должны уметь отстраниться, завершить работу и подвести черту.

Когда мы задаемся вопросом, следует ли продолжать или сохранять определенную деятельность, метод или практику, нам нужно - наряду с целью найти устойчивость в развитии (в моем понимании, это означает принятие во внимание экологической и социальной возобновляемости) - найти способ отказаться от некоторых вещей/действий. 

Размышляя над этими вопросами, я более глубоко изучила несколько программ реформ, связанных с устойчивым развитием, или, точнее, с социальными, экологическими и климатическими мерами, которые правительства должны предпринять.

ПРОГРАММЫ

Я рассмотрела меры, предлагаемые в странах, играющих центральную роль в этом проекте (а также в рамках темы гранта): Финляндии и России. Я изучала не действия правительства, а то, что предлагает гражданское общество и исследовательские организации. Я рассмотрела такие документы, как «План экологической реконструкции» BIOS и «Гражданский обзор о реализации ЦУР в России. Десятилетие действий ЦУР. Вызовы и решения», подготовленный Коалицией за устойчивое развитие страны в 2020 году и основанный на анализе прогресса в сфере достижения ЦУР в рамках Резолюции ООН от 2015 года. (В коалицию входят представители российских НКО, малого и среднего бизнеса, социальные предприниматели, учебные заведения, научно-исследовательские институты, профсоюзы, журналисты, гражданские активисты и общественные деятели, чья экспертиза охватывает все области устойчивого развития.)

 В обзоре 17 целей устойчивого развития ООН рассмотрены применительно к ситуации в России.

 Сильная зависимость России от природных ресурсов (нефти, природного газа, а также других полезных ископаемых) препятствует не только переходу на более чистые энергетические решения, но и развитию в целом, так как она не позволяет привлечь инвестиции и создать инициативу для капиталовложений в возобновляемые источники энергии. Эта зависимость сочетается с отсутствием правительственной повестки, должного внимания к уровню администрирования и контроля мер по борьбе с изменением климата, а также с социальными и экономическими изменениями в целом. Кроме того, непрозрачность деятельности и недостаток коммуникации препятствует широкому вовлечению гражданского общества. Внесение необходимых процедурных изменений затруднено тем, что вся деятельность регулируется «сверху вниз». Несмотря на то, что разработка и реализация политического курса – задача правительств, нужно принимать во внимание вопросы людей и организаций, нацеленных на изменения, а также предлагаемые ими решения.

 BIOS — исследовательское подразделение, существующее с 2015 года. Они стремятся объяснить, как «экосистемы и культуры все более и более тесно переплетаются». Кроме ранее упомянутого «Плана экологической реконструкции», они также работают над различными отчетами и заявлениями. В 2020 году  BIOS разработали так называемую «информационную панель» для переходной политики. В ней приводятся меры, необходимые для экологической реконструкции с фокусом на углеродном балансе, общей потребности в материалах, финансовой и социальной устойчивости и занятости в переходный период.

Эти меры совпадают и пересекаются с рекомендациями, изложенными в обзоре Коалиции за устойчивое развитие страны, но они учитывают различия между странами: например, тесные экономические связи Финляндии и ЕС и разные уровни демократии и гражданского участия. Не вдаваясь в подробности существующих различий в Финляндии и России, я хотела бы рассмотреть подходы, упомянутые в документах, относящие «социальное, экономическое и экологическое» к устойчивому.

Изучая «План экологической реконструкции» BIOS от 2019 года, можно отметить, что основное смещение фокуса заключается в том, что «рыночная экономика существует только как часть более широкого общества, а более широкое общество — только как часть биосферы».

Исследователи BIOS обращают внимание на следующий факт, от которого зависят возможные решения проблемы: «Считается, что Финляндия сталкивается с такими проблемами, как низкий рост ВВП, низкий уровень занятости, несбалансированная промышленная структура, старение, межпоколенческая бедность, низкий уровень участия, а также изменение климата. В политическом и экономическом анализах зависимость общества от природы рассматривалась отдельно. Однако снижение выбросов и связанные с этим задачи напрямую связаны, например, с организацией производства, объемом и видами труда». 

Чтобы стимулировать «рост», измеряемый ВВП и т. д., мы используем ископаемое топливо для производства энергии. Кажется, что экономика и экология рассматриваются отдельно, и это опасная тенденция. Исследователи BIOS заявляют в начале текста: «Метаболизм общества должен быть реорганизован так, чтобы использование ресурсов, а также количество выбросов, были на устойчивых уровнях». Это означает, что мы должны в первую очередь отталкиваться от связанности различных аспектов устойчивости (социального, культурного, экономического, экологического). Кажется, что проблема в области устойчивого развития в Финляндии, о которой говорят BIOS, заключается в том, что эти факторы рассматриваются отдельно. Как результат, картина реальности множественная – и не всегда сбалансированная. Хотя, возможно, видение ситуации во всей её «полноте» невозможно. Нам нужно рассматривать отдельные секторы/сегменты, но с другой, аналитической целью. Кроме того, желание иметь определенный уровень жизни, очевидно, препятствует экологической реконструкции в Финляндии. Потребление считается очень важным и, таким образом, трудно избежать расходов на энергию, ресурсы и материалы, которые влияют на климатические выбросы и оказывают воздействие на окружающую среду. 

О НЕВОЗМОЖНОСТИ «ДЕКАПЛИНГА» ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА И РЕСУРСНОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Потребление и желание иметь определенный уровень жизни — это то общее, что объединяет Россию и Финляндию. Если мы задумаемся о потреблении и его уровнях, мы заметим, что экономические факторы влияют на то, сколько мы можем потреблять. В Гражданском обзоре о реализации ЦУР в России в разделе «Российская ловушка бедности: старые проблемы и новые вызовы» Евгений Гонтмахер и Виталий Картамышев констатируют: «Сегодня за чертой бедности в стране живут 17,6 млн человек (13,1% населения). Семьи с детьми составляют почти 80% от всех малообеспеченных домохозяйств.» (Черта бедности – среднедушевой доход ниже $1,9 в день). Также отмечается, что:«Бедность распространена в России неравномерно. Больше всего затронуты бедностью малые города, село, а также национальные республики Северного Кавказа», «Такое положение препятствует и сокращению материального неравенства (коэффициент Джини текущих доходов в России — 0,43 — один из самых высоких в мире).» (Коэффициент Джини измеряет неравенство уровней дохода / экономическое неравенство). 

Неравенство является одним из ключевых элементов, от которого напрямую зависит, как люди могут влиять на изменения своего положения и его улучшение, а также на действия по борьбе с изменением климата. Ответственность за выбросы неодинакова. Однако последствия изменения климата будут ощущаться во всем мире, поэтому необходимо признать неравенство, а также принять меры для его сокращения. 

Гонтмахер и Картамышев дают некоторые рекомендации для улучшения ситуации в России, отмечая, что «Улучшение ситуации с социальной защитой может произойти, только если возобновится экономический рост на фоне структурной перестройки экономики.»

Под структурной перестройкой они подразумевают, например, целенаправленное использование государственных субсидий для нуждающихся, а также увеличение бюджетных средств для этих целей.

Гонтмахер и Картамышев отмечают: «Экспертов также беспокоит зависимость федеральных трансфертов от цен на нефть. Резкое и продолжительное падение цен на нефть угрожает социально-экономической ситуации в регионах.»

Они также отмечают, что несмотря на бюджет в 10 трлн рублей, в стране делается недостаточно для решения социальных вопросов (например, борьбы с неравенством). Ситуация также осложняется последствиями пандемии. 

Экономический «рост» не всегда ведет к решениям, но устройство наших обществ играет центральную роль в определении ландшафта возможностей. В ответ на необходимость уменьшить хаос, вызванный пандемией коронавируса, уровень долга вырос во всем мире — возможно, как способ обеспечить устойчивость не только средств к существованию, но и жизней. 

В вопросах устойчивости бюджеты, возможно, более гибкие, чем мы думали. Важен мотив действий. 

Большие надежды возлагаются на более «зеленые» пути к экономическому росту (его поддержанию и усилению). Согласно официальному документу, подготовленному Правительством Финляндии, «Экологически и социально устойчивый экономический рост, высокая занятость и устойчивый государственный бюджет, а также уровень стабильности в экономике позволят избежать непредвиденных последствий для благосостояния людей».

А также: «Устойчивый экономический рост и новые виды экспорта появятся в результате участия Финляндии в разработке решений глобальных проблем и мегатенденций».

Исследователи BIOS недавно опубликовали статьи о «декаплинге» (ENG: decoupling)— экономический рост всегда подразумевает экологическое воздействие. 

(«Декаплинг» —  термин, используемый для описания разрыва связи между экономическим ростом и (негативным) воздействием на окружающую среду, а также способности «поддерживать экономический рост» при снижении экологического воздействия (относительный декаплинг) или абсолютный декаплинг с полным снижением воздействия.)

В статье «Зелёный экономический рост — это миф» говорится: «Согласно исследователям BIOS, «больше внимания следует уделять экономическим концепциям, которые не полагаются на экономический рост как на ключевой путь к экологической устойчивости и благополучию человека».

Я не буду пересказывать критику исследователей BIOS в отношении декаплинга. Но я задаюсь вопросом: что такое «устойчивый» рост? Возможно, это рост, при котором внимание уделяется воздействию на окружающую среду/экологию, но при этом учитывается, что все, что мы делаем/используем связано с энергией?

Насколько я понимаю, зависимость от ресурсов и остаточные явления любой деятельности — неизбежные условия жизни. Возможно, все сводится к вопросу о том, что имеет значение? Какая деятельность?

Когда мы оставляем попытки достичь определенной цели (например, вписаться в бюджет или рамки), какие факторы влияют на ваши действия? Природные ресурсы — это не только ресурсы, от которых мы зависим, но также и то, без чего наше существование было бы невозможно. Это нечто большее. Однако кажется, что осознание этой важности не соответствует реальности, в которой мы живем. Я называю это разрывом, хотя мне кажется, что это скорее неправильное расставление приоритетов в вопросах того, на чем необходимо сосредоточиться (и как мы ведем свою жизнь). Когда способности к действию не равны, нам нужно напомнить себе, как формируются наши представления о необходимости и возможностях. Кажется, что «устойчивость» и «рост» несовместимы. Не бывает роста без ограничений. “Sustaining” означает, что есть место возобновляемости. Заблуждение о том, что мы можем двигаться, не оставляя следов — фантазия о нематериальности существования.

ЦЕНА ЭЛЕКТРИЧЕСТВА

В обзоре, проведенном Коалицией за устойчивое развитие страны, Татьяна Ланшина (Российская академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации / РАНХиГС) упоминает о том, что электроэнергия для потребителей в России довольно дешевая: 0.050 € / кВтч.

Для сравнения: в Финляндии цена за электричество в 2020 году составляла 0.1740 € / кВтч  (без учета налога), то есть в три раза выше. 

[В 2019 году, самые высокие цены на электричество в Европе были в Дании: (0,2924 € / кВтч), Германии (0,2873 € / кВтч) и Бельгии (0,2860 € / кВтч).]

Цены на энергию — основной компонент, связывающий воедино экономическое, экологическое и социальное. Потребители (и промышленность, конечно) выигрывают от низких цен на энергоносители. Цены формируются на рынках с большей или меньшей степенью регулирования. Тарифы на углерод и налогообложение в целом могут стимулировать использование различных источников энергии, которые становятся более доступными и для потребителей. Поскольку мы стремимся рассмотреть, как цели устойчивого развития связаны с угрозами, с которыми мы сталкиваемся, жесткая экономия, безусловно, использовалась и до сих пор используется для обоснования действий. Но перед нами стоит вопрос: а правильно ли это?

Неужели мы стоим на месте? Как в Финляндии, так и России. 

Даже если мы преуспеем в декарбонизации, мы, возможно, не сможем повлиять на необходимость расходов для стимулирования роста (рассматривается как синоним развития, продвижения). Исходя из заявления BIOS, я думаю, что благополучие как концепция становится утраченной.

Социальное неравенство поддерживается идеей о том, что благосостояния не хватит на всех. Понимание связи между «привилегией» и «удовольствием» может помочь разобраться в этом. То, что мы «можем себе позволить» и «что мы можем сделать» — две разные вещи. (Я более подробно остановлюсь на этом в следующем тексте.)

Поскольку Россия экономически зависит от продажи ископаемого топлива (и других природных ресурсов), перед ней стоит серьезная задача найти способ добиться перемен – как в сфере социального, так и экономического неравенства – в то же время принимая меры по борьбе с изменением климата. 

В 13-й главе Гражданского обзора участница проекта Reside/Sustain Ангелина Давыдова из АНО «Бюро экологической информации» пишет: «Для России актуальна проблема «справедливого перехода». Имеется в виду адаптация ряда регионов, основу экономики которых составляет добыча ископаемого топлива, к изменению мирового энергетического контекста.»

А также: «Введение социально-ориентированной “цены на углерод” способствовало бы более справедливому распределению доходов от энергетического сектора, в том числе на социально-экономическое развитие местных сообществ и на охрану окружающей среды.»

Не существует способа справиться с изменением климата в рамках одного сектора, так как его последствия влияют на все. 

«Крайне важной для РФ является также синхронизация приоритетов и целей климатической политики с прочими планами и стратегиями социально-экономического развития, в том числе энергетического сектора, сельского и лесного хозяйства, здравоохранения, транспортной отрасли, строительства.»

Сопоставление цели Финляндии отказаться от ископаемого топлива и достичь углеродной нейтральности с ситуацией в России, зависимой от ископаемого топлива — способ показать, что принимаемые меры должны быть глобальными. Задачи, которые BIOS ставит перед финским обществом и людьми, принимающими решения, актуальны и учитывают особенности страны; многочисленные авторы Гражданского обзора показывают ситуацию в России. В целом «поддержание» экосистемы на уровне, который обеспечивает благополучие жизни людей, нуждается в миссии и видении, которые выходят за рамки культурных различий. Поддержание диалога и обмен информацией, обмен практиками и установление общих целей как никогда важны.

Вот почему размышления о том, что означает «устойчивость» и «поддержание», являются важным инструментом навигации в различных толкованиях и точках зрения.