Поездка на запад от Хельсинки занимает весь день. День солнечный, после снежных холмов Мустаринды кажется, что мы путешествуем не только на юг, но и во времени, от ранней непробудной весны до юного лета с его оглушительным светом, под которым легко загораешь, нежными ростками на деревьях и кустах, ползучей тонкой травой, на которую боишься наступить.
Резиденции как “живые” сети взаимодействия
Первая резиденция, которую мы посещаем в этот день – дом художницы Мери Линны. Еще во время пандемии она купила этот двухэтажный дом (в котором раньше располагался мясной и молочный магазины) на пересечении двух дорог недалеко от Раасепори.
Дом был построен архитектором Сигурдом Фростерусом, который спроектировал здание Универмага Стокманн в Хельсинки. Он стоит на возвышенности, откуда открывается вид на дорогу и деревья с одной стороны и на реку – с другой. Оба этажа имеют выходы на уровень улицы, что может озадачивать, когда ты спускаешься и поднимаешься – и все равно оказываешься на уровне земли.
Мери все еще находится в процессе перестройки дома: она установила тепловой насос, который позволяет энерго-эффективно отапливать дом, красит стены будущих комнат арт-резиденции на первом этаже в белый цвет, поставила почти дюжину разнообразных домиков для своего кота Винсента по всему дому.
Фото: Яна Денисова
Мери Линна – художница, которая уже много лет работает с тематикой экскрементов, собирая человеческую мочу и кал и превращая их в арт-объекты. В подвале у нее собрана коллекция мочи разных людей за разные годы – все в огромных банках, хранящихся на деревянных полках. Банки ждут практик художественной трансформации.
Мери также рассказывает, что однажды в полдень недалеко от дома она видела привидение – курящую женщину на мосту через реку. «Женщина» исчезла через некоторое время, но Мери с тех пор не теряет бдительности.
В целом район крайне тих.
Вместе с нашей путешествующей командой проекта Reside/Sustain, а также художником Пертту Сакса, который сейчас создает резиденцию для писателей, художников и исследователей недалеко от дома Мери Линна, куратор_ками Ки Нурменниеми, художницей Дафной Маймон и создательницей арт-резиденции Вяртсиля Каролииной Арвиломми мы говорим о том, что такое «устойчивость» в наши дни – как в широком понимании, так и для практик арт-резиденций в частности. Мы говорим о важности экологической, климатической и ресурсосберегающей составляющей – но также и о человеческих и институциональных отношениях, включая сети и модели сотрудничества и со-творчества.
Фото: Яна Денисова
«Резиденции соединяют личное и профессиональное, поэтому они так важны с точки зрения устойчивости. Частные резиденции могут начать сотрудничать с более крупными учреждениями и показать им, как можно работать по-другому», – говорит Мери Линна. Она называет это «подходом рыбы-удильщика» (самец этой рыбы живет на теле самки, он настолько незаметен, что его долго не могли обнаружить), который подразумевает, что можно стать партнером более крупной институции или инициативы, но при этом и внести свой вклад и получить что-то важное для себя.
«В понятие устойчивости также входит объединение ресурсов – вместо того, чтобы делать все самому. Важно отойти от индивидуализма и начать делать что-то совместно», – считает Мери. Она говорит и о важности создания сетей частных резиденций с целью разделения задач и ответственности.
Среди практических моделей сотрудничества, как предлагает художница Дафна Маймон, – создание возможности для арт-организаций бронировать проживание в арт-резиденциях вместо Airbnb для поездок художников или других участников художественных проектов.
Кураторки и исследовательницы Ки Нурменниеми также говорят о важности построения симбиотических отношений в экосистеме искусства, включая модели перераспределения остающихся ресурсов.
«Не все, наверное, должны и становиться институциями», – полагает Миина Хуяла, художница и кураторка, участница Reside/Sustain.
Фото: Яна Денисова
Многие идеи во время этого разговора вращаются вокруг взаимодействия с местным сообществом: будь то публичные, образовательные или другие проекты или мероприятия, основная цель которых – работа со «страхами», которые люди могут испытывать по отношению к современному искусству (так как зрители склонны чувствовать давление на них в ситуации, когда они чего-то не понимают).
«Как сделать художественную деятельность доступной для местного сообщества, сохраняя при этом интеллектуальный уровень, желательный для художника?», – спрашивает Мери. «Должно ли людям/соседям нравиться то, что мы делаем? Может быть, художникам не обязательно делиться всем?», – добавляет она. Дафна говорит, что общество и художники по-разному понимают природу «искусства».
Пертту выдвигает идею многослойности – делать что-то для сообщества, но в то же время заниматься чем-то дополнительным, что интересует тебя только с точки зрения художественной практики.
Ки говорит, что сообществу Хюрюнсалми также потребовалось много времени, чтобы принять работу арт-резиденции Мустаринда. Этому помогли, в частности, —«мероприятия, где посетителям в том числе предлагали кофе и булочки».
Резиденция Пертту Сакса скоро будет функционировать в формате «салона» – где в открытом для местного сообщества формате будут проходить концерты, художественные чтения и другие мероприятия. В то же время такой формат позволит сотрудникам и гостям резиденции сохранять приватность своей работы.
Мери рассказывает, что ее резиденция также начнет свою работу 2 июня с «молочной» вечеринки (так как в ее доме раньше, в том числе, располагался молочный магазин).
Наша беседа плавно перетекает в обсуждение вопросов важности «делания» и «не-делания» в качестве художественных процессов, а также вопросов «обучения» и «раз-обучения» определенным знаниям, процессам и установкам.
«Иногда наиболее творческий акт – это ничего не делать», – говорит кто-то.
«Мы не бутылки с этикетками, на которых написано все, что мы делаем», - добавляет Миина Хуяла.
Наступает время двигаться дальше.
Художественное или креативное сообщество?
Мы отправляемся в деревню Фискарс – именно тут была создана известная (одноименная) компания по производству товаров для дома: от ножниц до садового инвентаря. В последнее время в ассортимент добавилась стеклянная и керамическая посуда – поскольку Fiskars приобрела производства Iittala и Arabia.
Фото: Ангелина Давыдова
Производство из Fiskars компания начала переносить еще в 80-е годы – сейчас осталась всего одна фабрика в Финляндии, остальные – в Румынии и других странах мира. В 90-е годы деревня начала приходить в упадок, и тогда владелец компании решил пригласить сюда художников, отдав им ряд домов под гарантии содержания и восстановления.
Потихоньку Фискарс стал известен как деревня художников: еще 10 лет назад купить или арендовать дом в деревне можно было, только подтвердив профессиональный статус.
За обедом мы беседуем с Кати Соинтукангас, координатором Fiskars AiR. Эта резиденция была организована Кооперативом ремесленников, дизайнеров и художников в Фискарсе в 2006 году – в основном она работает с международными креативными профессионалами и функционирует сезонно. В последнее время организаторы Fiskars AiR также обеспокоились вопросами экологии и климата и начали применять более экологически устойчивые подходы в своей работе, включая совместное использование ресурсов, охрану природы и биоразнообразия.
Сейчас, в дополнение к художественной составляющей, в Фискарсе все больше развиваются так называемые креативные индустрии – в том числе, местная и органическая еда. Мы обедаем в ресторане, где каждый день готовят всего 4-5 блюд, из местных/сезонных/органических (по возможности) продуктов, для людей с разными видами ограничений в питании: что-то веганское, что-то безглютеновое, что-то безлактозное. Из прочих новых индустрий – маленькие «крафтовые» бизнесы, включая производство крафтового пива и джина, а также свечей, и развитие велоинфраструктуры.
Компания Fiskars до сих пор владеет большими участками земель и лесов в регионе, используя некоторые леса для рубок и лесопромышленных производств, а некоторые – для сохранения (в том числе, незастраивания берегов озер). Местные жители рассказывали нам, что в ряд лесов недавно закрыли даже автомобильные подъезды – теперь добираться туда и гулять можно только пешком.
Деревня Fiskars действительно очень мила и выглядит во многом как почтовая открытка, которая пока не напечатана на бумаге – двухэтажные домики конца XIX – начала XX века живут у реки, много зелени, кафе, маленьких магазинчиков. Все очень уютное. Май, конечно, тоже помогает смотреть на деревню радостными глазами.
Как и во всех других местах, которые мы посещаем, мы хотели бы остаться здесь подольше, но нам нужно ехать дальше – к югу через юго-запад.
У большой воды, в проливе ракушек
Наш последний пункт назначения на этот день – прибрежный городок Таммисаари, который также удивительным образом знаменит одной из лучших пиццерий в стране. В оживленные дни очередь к его входу огибает всю площадь, так что для ожидания свободного столика или заказа пиццы может потребоваться немало времени.
Здесь мы посещаем художественную резиденцию на вилле Снэксунд, управляемую фондом Pro Artibus, где при поддержке программы Ukraine Solidarity Residencies жила и украинская художница Анастасия Свириденко. Прямо у залива (который является частью пролива ракушек) мы пьем местный лимонад натурального брожения, сделанный из малины – и говорим о работе художественных резиденций во времена пандемии и сейчас, во время войны. Мы также заходим в гости в студию художницы Дафны Маймон и ее партнера Итана Хейса-Шуте.
Фото: Ангелина Давыдова
Фото: Яна Денисова
Фото: Яна Денисова
Программа дня завершается посещением студии, где Анастасия Свириденко показывает нам свои работы.
Фото: Яна Денисова
Мы возвращаемся в Хельсинки около восьми часов вечера, солнце все еще ярко светит, мы идем ужинать в кафе, где готовят рамен – буквально напротив главного вокзала – чтобы обсудить все идеи и впечатления дня.
В графике остается последняя поездка на этой неделе.
